Почитали мы тут на досуге наши старые индийские дневники… Как все наивно и где-то даже трогательно. Грязноватая привокзальная гостиница с окном в коридор, по которому 24 часа в сутки скачут галдящие индусы, воспринималась как «вполне приличный отель». Покупка билетов на электричку – событие, а на поезд дак вообще открытие века. Торговаться с продавцами не решались, каждое общение с рикшей казалось достойным занесения в анналы истории.

Прошло пять лет. Мы многого еще не видели в Индии и многого не знаем. В нескольких святых местах жили подолгу, облазив все вдоль и поперек, в других были проездом – но большая часть так и осталась неизведанной. Однако все те события, что в первые годы вызывали у нас любопытство и восторг, теперь кажутся неприятной обыденностью.

После окончания фестиваля мы переехали, наконец, в Маяпур, в здание Булавы, чтоб подальше от шума идущей вовсю стройки. Но соседи-паломники скучать не дают – галдеж стоит нереальный. И это раздражает, хотя в остальном гостиница почти идеальная – чисто, птички поют под окном (когда индусы замолкают, слышно) и до алтарной три минуты неспешным шагом. С той, нашей первой, гостиницей в Канчи не сравнить просто никак – избаловались однако!

Индийские вокзалы, кассы и билеты вспоминаются не больше, чем покупка проездного в московском метро. И уж тем более писать об этом в голову не приходит. Разве что происходит что-то из ряда вон выходящее – Индия все-таки! Но о таком и не напишешь – зачем преданных пугать лишний раз?

Торговля с рикшами ленивая, без энтузиазма. Скажем, надо нам из пункта Ля в пункт Зю. Обычно бывает так:
- До Зю почем? (по-английски, иногда по-русски, если совсем лениво)
- Зю? 50!
- Да ты че, дядь, тут 20 стоит, не больше. (из них по-английски или хинди только цифра 20)
- За 20 никто вас не повезет! 45 – последняя цена!
- Не хочешь – загорай тут дальше…
И лениво уходим в нужном направлении. Иногда рикша идет/едет за нами, постепенно сбавляя цену до нужной, иногда нет. С другим договоримся, а если не получится – прогулка по сумасшедшей индийской улице для нас давно уже не экзотика…

Единственное, что не потеряло своей новизны – храмы и Божества. Поэтому, что по нашим отчетам, что по фотографиям, создается впечатление, что ничего другого в Индии нет. Есть оно, это другое, и более того, именно оно отнимает большую часть времени и нервов. Просто неинтересно.

Сегодня мы ходили в мини-паломничество по близким к Маяпуру святым местам. С точки зрения наших последних отчетов – ничего исторического. Но попробую написать, как в первый год.

Душевно позавтракав фруктами и чудесно вкусными утренними храмовыми сладостями, в половине десятого утра мы вышли с территории ИСККОН в индийскую реальность. Реальность не замедлила проявиться – нищая бабушка в грязно-белом сари потребовала денежку, встрепенулись торговцы гамчами и сутки напролет дежурящие у ворот рикши. Мы обиделись и ушли поближе к будке охраны, давая понять, что общения не жаждем.

Вскоре раздался до боли знакомый гудок автобуса, а через несколько минут и он сам вырулил на пятачок перед воротами, заставив проезжающие рикши жаться к обочинам. «Бамон-пуккур» - пояснили мы кондуктору. Места, понятное дело, стоячие, да тут недалеко. Кондуктор пошел дальше обилечивать, а мы остались наблюдать, как «впередсмотрящий задней двери» руководит издалека водителем автобуса и входящими/выходящими. Руководит по разному – стуком по стенке, громкими объявлениями, открыванием двери прямо на ходу. Чуть не снося какую-нибудь рикшу, а то и самих желающих войти. Но чуть-чуть в Индии не считается. Поездка заняла всего несколько минут – и скоро нас пригласили выйти.

Бамон-пуккур, он же Вамана-пуккур – большая индо-мусульманская деревня. Когда-то отсюда до самой переправы в Навадвипу не было ничего, кроме двух храмов Гаудия-матхов и небольшой хижины ИСККОН. Джаяпатака Махарадж вспоминал, как утром и вечером мимо их хижины проезжала стайка велосипедов – в Навадвипу на работу и обратно. Сейчас же эта деревня ничем особенным не выделяется, застройка почти непрерывно тянется до самой переправы. Храм ИСККОН стал градообразующим предприятием.

Поразмыслив, мы решили начать наше паломничество с развалин дворца царя Лакшмана Сены, до недавнего времени окутанных мистической тайной… Но не тут-то было. Эти места обычно посещаются в предпоследний день парикрамы, когда память уже притупляется, да еще индийские домики и перекрестки так похожи друг на друга. Распросы местных жителей результатов не дали. «Лакшмана Сена пэлас» никто не понимает, а «Балал дигхи», как это место называется в Навадвипа-махатмье, вообще целый район. В итоге нас предложили отвезти в храм Ситы-Рамы-Лакшмана-Ханумана или вообще обратно в ИСККОН.

Пришлось идти наугад. Через минут 10 петляния по «кажется знакомым» деревенским дорожкам впереди показался просвет. «Вышли все-таки!» - обрадовались мы, но рано. Впереди оказался кирпичный завод. «Наверное, это за ним» - подумали мы и отправились напрямик, поднимая тучи мелкой пыли, мимо рядов серых сырых и красных обожженных кирпичей, провожаемые удивленными взглядами рабочих. Вскоре завод остался позади. Впереди до самого горизонта весело простирались рисовые поля.

Мы решили сменить задачу с «ну где-то же эти развалины должны быть!» на «вернуться хотя бы в исходную позицию». Вдалеке виднелась асфальтированная дорога, по которой проезжали грузовики: такая тут одна, следовательно заблудились мы не смертельно. Однако до нее предстояло еще дойти. Рисовое поле – не картофельное. Под жизнерадостной зеленью находится самое настоящее болото, так что идти вброд европейцу в тапках (а хоть и босиком) нереально. Поля разделены узкими тропинками, тоже не очень пригодными для хождения, но выхода не было. Сумка для фотоаппарата теоретически водонепроницаема, остальное отмоется. Крестьяне добродушно посмеивались, глядя, как мы балансируем на тоненьком перешейке. Я таки оступилась, но не глубоко. Тапок удалось вытащить и отмыть в канаве (не сточной).

Скоро мы оказались в тени манговой рощи. Сезон плодов – в конце мая, а сейчас воздух наполнен густым ароматом манговых цветов. Этот запах, наравне с запахом кориандра, один из самых памятных запахов Навадвипы. Потом узкая тропинка через кусты между озерами – и мы, наконец, на дороге. А еще через несколько минут нарисовался полусмытый дождями указатель «Посетите храм Господа Джаганнатхи в Раджпуре!» Поняв, что развалин нам не видать, мы отправились увидеть Господа Вселенной.

Храм сам по себе необычный. Начнем с того, что историю этих Божеств рассказывает Бхактивинода Тхакур, живший в 19м веке, тогда как сами Они были найдены всего около 60 лет назад. В храме служат преданные ИСККОН.

Преданные со всего мира и местные жители приходят сюда молиться Господу Джаганнатхе об исполнении желаний. Говорят, что чистые преданные не молятся Богу о материальном. Но, как говорится в «Бхагаватам», акамах сарво-камо ва мокша кама ударо дхих: есть ли у человека желания, нет ли, или он хочет освободиться из мира материи, ему все равно стоит молиться Богу. У кого еще имеет смысл просить? И Господь Джаганнатха мистическим образом исполняет желания преданных – об этих историях недавно выпустили небольшую книгу, но они продолжаются по сей день. Мы лично знаем участников таких событий.

В храме было прохладно и тихо. Трое преданных пели негромкий киртан перед алтарем. Пожилой брахман угостил нас чаранамритой и маха-прасадом. Минут 20 мы сидели перед алтарем, глядя на Господа и наслаждаясь спокойной атмосферой храма. Уходить обратно в жару и пыль не хотелось, но пришлось – впереди было еще как минимум два святых места.

Прямо рядом с храмом, стена к стене, находится медресе – мусульманская школа. Индусы и мусульмане живут в Навадвипе бок о бок уже много веков, и соседство это исключительно мирное. Началось все 500 лет назад, когда Господь Чайтанья начал в Навадвипе движение санкиртаны – совместного громкого пения имен Бога, мантры Харе Кришна. Мусульманский наместник, кази был очень недоволен тем, что индусы вдруг начали публично славить своего Бога, да еще так громко. Но, встретившись лично с Господом Чайтаньей, наместник признал его воплощением Аллаха и с тех пор запретил своим людям чинить препятствия движению санкиртаны. Мусульмане считают его местным святым, и наказ до сих пор неукоснительно выполняется. Гробница святого кази сохранилась до сих пор, почитаемая как вайшнавами, так и мусульманами. На ней растут два огромных дерева, которые тесно переплелись ветвями – ним и чампака. Считается, что они символизируют объятия Бога и Его преданного (Господа Чайтанью по-другому называли Нимаем), или, если исторически, диалог религий – мусульманства и вайшнавизма. Мы также зашли в это место – прямо с шумной деревенской улицы. По пустынному двору гулял мальчик лет 14, предложивший нам купить благовония. Возле деревьев пожилой преданный в шафране рассказывал небольшой индусской семье об этом месте. «Вы тут первый раз?» - поинтересовался он на английском. «Нет, были уже» - значит, экскурсия нам не требуется.

Время подходило к 12, дальше пришлось идти едва ли не бегом. Но мы успели. Божества в Чайтанья-матхе, одном из двух хронологически первых здешних храмов, были еще открыты, мы успели на даршан буквально за 5 минут до закрытия алтаря. А потом уже можно было гулять по территории матха, который называют Враджа-паттаном – неотличным от святой земли Вриндавана. Мы окропили голову водой из Радха-кунды и Шьяма-кунды – вриндаванских озер и обошли маленькую репрезентацию холма Говардхан. В здешней Шьяма-кунде водятся огромные рыбы. Им тут раздолье – в отличие от многих бенгальцев, вайшнавы рыбу не едят.

Тапки, украшенные пылью кирпичного завода, натерли ноги – так что идти обратно три километра пешком не представлялось возможным. Долго ждали автобус, скрасив ожидание баночкой сладкого йогурта. «Ну хоть одну купите! Прасад, честное слово!» - упрашивал продавец, не надеясь на редких полуденных посетителей матха. Одну – купили. А потом уехали вместе с местными – девочкой и бабушкой – на рикше-тележке. Получилось не намного дороже автобуса, но очень хотелось поскорее вернуться в Маяпур, в прохладную комнату, и даже орущие соседи уже не пугали.

Вот такой получился день.

Автор: Веда Прия дд